两个孩子由于恐惧，一言不发，只顾朝着村庄飞快地跑啊跑。他们时不时地边跑边回头看，十分担心被人跟踪。路上遇到的每个树桩，对他俩来说都好比是一个人，一个对手，吓得他们连气都不敢喘。在经过村庄附近的农舍时，受惊的狗一声狂叫更吓得他俩腿上生风。
Мальчики бежали к городку со всех ног. Они онемели от ужаса. По временам они тревожно оглядывались, словно опасаясь погони. Всякий пень, встававший у них на пути, казался им живым человеком, врагом, при виде которого у них захватывало дух. Когда они бежали мимо деревянных домишек, — стоявших на окраине города, сторожевые псы проснулись и залаяли. От этого лая у мальчиков словно выросли крылья.
“乘还没有累垮，要是一口气能跑到老制革厂那儿就好了！”上气不接下气的汤姆低语道，“我实在跑不了多久了。”
— Только бы добежать до старой кожевни, — прошептал Том, едва переводя дыхание. — Я больше не могу…
哈克贝利也喘得很厉害，这清楚地表明他俩现在处境相同。两个孩子眼睛直盯着希望中的目的地，一心一意拚命往那儿跑去。渐渐地他俩跑近了。后来，他们肩并肩冲进敞开的大门，精疲力尽地扑到在里边的阴暗处，感到舒坦极了。过了一会，他们平静了下来，汤姆低声说：
Гекльберри ничего не ответил: он задыхался от быстрого бега. Мальчики, не отрывая глаз, глядели на старую кожевню, куда им так хотелось попасть, и напрягли последние силы. Наконец они добежали до нее, и ворвавшись — плечом к плечу — в открытую дверь, сейчас же упали на пол, под защиту полумрака, царившего в заброшенном здании. Они были счастливы, но страшно устали. Мало-помалу они отдышались, и Том проговорил тихим голосом:
“哈克贝利，你想这事结果会怎么样？”
— Гекльберри, как ты думаешь, что из всего этого выйдет?
“要是鲁宾逊医生死了，我想就要用绞刑。”
— Если доктор Робинсон умрет, думаю, выйдет виселица.
“真的吗？”
— Да не может быть!
“那还用说，我知道，汤姆。”
— Уж это наверное, Том.
汤姆略作思忖，然后说：
Том задумался и через минуту спросил:
“那谁去揭发呢？是我们吗？”
— Кто же донесет? Мы?
“你扯到哪里去了，万一事情不顺当，印第安·乔没上绞架，那该怎么办？他迟早会要我们的命，这一点肯定无疑。”
— Что ты? Да как это можно? Ведь если случится такое, да Индейца Джо не повесят, он нас тогда прикончит, верно тебе говорю! Тогда уж нам смерти не миновать. И это так же верно, как то, что мы сейчас лежим на полу.
“哈克，我心里想得正是这事。”
— Я и сам так думаю, Гек.
“要揭发就让莫夫·波特那个傻瓜去干吧！他总是喝得醉醺醺的。”
— Если уж кому доносить, то пускай Мефф Поттер — доносит; пожалуй, у него на это глупости хватит. Вечно пьян…
汤姆没吱声，还在想着。片刻后他低声说：
Том помолчал; он снова задумался. Наконец сказал еле слышно:
“哈克，莫夫·波特不知道出事了，他怎么能告发呢？”
— Гек, а ведь Меффу Поттеру ничего не известно… Как же он может донести об убийстве?
“他怎么不知道出事了？”
— То есть как это так — неизвестно?
“印第安·乔动手的时候，他刚挨了一击，你想他还能看见什么？还能知道什么吗？
— Очень просто: ведь Индеец Джо всадил в доктора нож как, раз в ту минуту, когда доктор ударил Поттера могильной доской. Где ему было видеть? Где ему было узнать об убийстве?
“真有你的，不错，是这样，汤姆。”
— Черт возьми, а ведь правда, Том!
“另外，你再想一想，那一击说不定要了他的命！”
— И потом, ты подумай, — может быть, от этого удара Поттер и совсем окочурился.
“不，这不可能，汤姆。他当时喝酒了，我能看得出，更何况他经常喝酒。我爸就是这样一个人，要是他喝足了，你就是搬座教堂压在他头上休想惊动他。他自己也是这么说的。所以莫夫·波特当然也不例外喽。但话说回来，要是你绝对没喝酒，那一击说不定会要了你的命，我也不太能说清楚。”
— Нет, Том, это вряд ли. Ведь он был выпивши. Я это сразу заметил. Да он и всегда ходил выпивши. А… когда мой отец нахлещется, его можно треснуть по голове чем угодно… хоть церковью, ему ничего не сделается, честное слово! Он и сам говорил сколько раз! Значит, и Мефф Поттер такой же. Вот если бы Поттер был трезвый, он, пожалуй, от такого угощения и помер бы… кто его знает…
汤姆又沉思默想了一会后说：
Снова наступила тишина; Том опять погрузился в свои мысли.
“哈奇，你肯定不说出去吗？”
— Гекки, ты уверен, что не проговоришься? — наконец спросил он.
“汤姆，我们必须一字不露才行，这你也明白。要是那个鬼印第安·乔没被绞死而我们又走漏了风声，那他会像淹两只小猫一样把我俩给淹死。好了，听着，汤姆，现在我们彼此发誓——我们必须这样做——绝不走漏半点风声。”
— Хочешь не хочешь, Том, а нам надо помалкивать. Сам понимаешь, — этот дьявол метис… Если мы донесем, а его не повесят, он утопит нас обоих, как котят… И знаешь что, Том! Давай-ка мы дадим друг другу клятву, что будем держать язык за зубами. Это будет вернее всего.
“我同意。这再好不过了。好，请举起手发誓：我们……”
— Правильно, Гек. Это самое лучшее. Поднимем руки и поклянемся, что мы…
“哦，不不不，光举手发誓不行。这只能用于像小姐们发誓那样的小事情。她们前面发誓，后面就忘得一干二净，一气之下就把你给卖了。像我们今天这样的大事情，光口头发誓还不算，要写下来，喋血为盟。”
— Э, нет, это не годится для такого дела… Это хорошо в обыкновенных делах, в пустяках, особенно с девчонками, потому что они в конце концов все равно проболтаются, чуть попадутся; но в таком большом деле надо, чтобы договор был писаный. И кровью.
听他这么一说，汤姆佩服得五体投地。时值夜色深沉，四周漆黑，令人胆战心惊。此时、此地、此景正合这种气氛的拍。他借着月光从地上捡起一块干净的松木板，又从口袋里掏出一小截“红砚石”，然后对着月光划了起来。他向下落笔又慢又重，向上抬笔又轻又快。他一边写，一边嘴动个不停，好像在帮着用劲。最后费了九牛二虎之力，他才划成了下面几句：
Том всей душой одобрил эту мысль. Она была и таинственна, и мрачна, и страшна, и вполне гармонировала со всеми событиями, с окружающей обстановкой, с ночной порой. Он поднял с — полу чистую сосновую дощечку, блестевшую в лунном свете, вытащил из кармана кусок “красной охры”, сел так, чтоб свет падал на дощечку, и с трудом нацарапал следующие строки, причем каждой черточке, которая шла сверху вниз, он помогал языком, зажимая его между зубами и отпуская его при каждой черточке, которая шла снизу вверх:
哈克·费恩和汤姆·索亚对天盟誓：我们将恪守秘密，若有半点私心假意泄密，愿当场倒毙，尸骨无存。
对汤姆流利的书写、响亮的内容，哈克贝利心悦诚服。他立即从衣服领子上拿下一枚别针，对着自己就要放血，这时汤姆说：
Гекльберри пришел в восторг от того, что Том умеет так ловко писать и так красиво выражаться. Он вытащил из отворота своей куртки булавку и хотел уже уколоть себе палец, но Том остановил его:
“别忙！这样不行。别针是铜做的，上面可能有铜绿。”
— Погоди! Булавка-то медная. На ней может быть ярь-медянка.
“那是什么东西？”
— Ярь-медянка? А это что за штука?
“不管是什么东西，反正上面有毒。要不然，你现在就吞点下肚，有你好看的。”
— Яд такой. Попробуй проглотить — увидишь.
于是汤姆拿出一根针，去掉了线。两个孩子各自往大拇指上戳了一下，然后挤出两滴血来。接着他们又挤了数次，汤姆马上用小指蘸血写下了自己姓名的首字母。他又教哈克写好Ｈ和F，到此为止，宣誓结束。他们念着咒语，举行了干巴巴的埋葬仪式，靠墙将松木板埋了。他们认为连同埋葬的还有那锁住他们口舌的枷锁，因此钥匙也用不着了。
Том размотал нитку с одной из своих иголок, и оба мальчика по очереди укололи себе большие пальцы и выдавили по капле крови.
Проделав это несколько раз и пользуясь мизинцем вместо пера, Том вывел внизу начальные буквы своего имени, затем научил Гекльберри, как писать Г. и Ф., и клятва была принесена. Они торжественно, с разными церемониями и заклинаниями, зарыли дощечку возле самой стены, считая, что теперь оковы, связывающие их языки, уже навеки замкнуты на ключ, а самый ключ заброшен далеко-далеко.
这时，这幢破楼的另一头，有个人影鬼鬼祟祟地从缺口处溜进来，可是他俩却没有发觉。
Сквозь большой пролом в другом конце полуразрушенного здания прокралась какая-то фигура, но мальчики не заметили ее.
“汤姆，”哈克贝利小声问道，“这样一来，我们将不会泄密，永远都不会，是吗？”
— Том, — прошептал Гекльберри, — ты уверен, что после этого мы уже не проболтаемся… никогда?
“那还用说。不管发生了什么，千变万变我们得保守秘密这条不能变，否则我们将‘当场倒毙’，这你也晓得。”
— Разумеется, уверен. Что бы ни случилось, теперь мы — молчок. А иначе мы тут же упадем мертвыми на месте. Разве ты забыл?
“对，我想这没错。”
— Да… в самом деле… конечно.
他们又小声嘀咕了一阵子。没多久，外面传来了狗叫声，那声音又长又凄凉，离他们不到十英尺远。两个孩子一阵害怕，突然紧紧地抱在一起。
Еще некоторое время они продолжали шептаться. Вдруг невдалеке за стеной, — всего в каких-нибудь десяти шагах, уныло и протяжно завыла собака. Мальчики в безумном ужасе прижались друг к другу.
“它在哭嗥我们俩人中哪一个？”哈克贝利喘着气问道。
— Кому это она воет? — еле дыша, прошептал Гекльберри. — Тебе или мне?
“我不知道，你从缝里往外瞅瞅。快点！”
— Не знаю… посмотри в щелку! Да живее!
“我不干，你自己来看，汤姆！”
— Нет, ты посмотри!
“我不能——我不能去看，哈克！”
— Не могу… не могу я, Гек!
“求你了，汤姆。它又叫起来了！”
— Ну же, Том… Слышишь, она опять!
“哦，我的老天爷，谢天谢地！”汤姆小声说，“我听得出它的声音，原来是布尔·哈宾逊①。”
— Господи, как я рад! — прошептал Том. — Я узнаю ее… по голосу: это Булл Харбисон.
①如果哈宾逊先生有个奴仆叫布尔的话，汤姆就叫他“哈宾逊的布尔”；可是若是他的儿子或狗叫布尔，那汤姆就叫他（它）布尔·哈宾逊。
“哦，这下可好了，汤姆，我差点被吓死了，我以为那是只野狗呐。”
— Ну, слава богу! Знаешь, я прямо насмерть перепугался — я думал, это собака бродячая.
那只狗又嗥起来，孩子们的心情再次低落下来。
Собака завыла снова. У мальчиков опять упало сердце.
“哦，我的天那！那家伙决不是布尔·哈宾逊！”哈克贝利悄声说，“去瞅瞅，汤姆！”
— Ох, нет! Это не она, — прошептал Гекльберри. — Погляди-ка, Том!
汤姆吓得直发抖，但还是走过去，贴着裂逢往外看。
Том, трепеща от страха, приложил глаза к щелке и еле слышно промолвил:
“哦，哈克，那果然是只野狗！”汤姆话低得几乎让人听不见。
— Ой, Гек, это бродячая собака!
“快点，汤姆，快点，那狗是在嗥谁？”
— Смотри, Том, смотри поскорее: на кого она воет?
“哈克，它一定是嗥我们吧，谁让我俩抱在一起呢。”
— Должно быть, на нас обоих, Гек. Ведь мы рядом, совсем близко друг к дружке…
“唉，汤姆，我想我俩死定了。我也知道我的下场如何，谁叫我平时干了那么多坏事呢。”
— Ох, Том, мы пропали! Уж я знаю, куда попаду. Я был такой грешник, такой скверный мальчишка…
“真是一团糟，都怪我逃学旷课，又不听话。我要是肯干的话，我也会像希德那样当个表现好的孩子，可是我却不肯干。不过，这次要是饶了我的话，我敢打赌我一定在主日学校里好好干！”说着说着，汤姆开始有点抽鼻子了。
— А я? Так мне и надо! Вот что значит не ходить в школу и делать, чего не велят… Я мог бы стать таким же хорошим, как Сид, если б только постарался как следует, да нет, не старался, нет, нет… Ну, если только я спасусь от беды, на этот раз, я буду дневать и ночевать в воскресной школе.
Том начал тихонько всхлипывать.
“你还算坏吗？”哈克贝利已跟着抽起鼻子来。“汤姆·索亚，你和我相比，真是一个天上，一个地下。哦，我的老天爷呀，老天爷呀，我要是有一半如你就好了。”
— Это ты-то скверный? — И Гекльберри тоже захныкал. — Ты, Том Сойер, черт возьми, сущий ангел в сравнении со мной! О боже, боже, хотел бы я хоть вполовину быть таким “скверным”, как ты!
汤姆哽咽着低声说：
Том проглотил слезы и шепнул:
“瞧，哈奇，你瞧，它现在是背对我们的。”
— Смотри, Гекки, смотри! Она стоит к нам задом!
哈克心里高兴，看了看后说：
Гек посмотрел, и сердце его наполнилось радостью.
“不错，是背对着我们，刚才也是这样的吗？”
— Да, задом… Вот здорово! Она так и раньше стояла?
“是的，可我傻乎乎的，根本没往上想。哦，你瞧这太棒了。那么这回它是嗥谁的呢？”
— Ну да, а я, дурак, не заметил. Вот хорошо! Но на кого она воет?
狗不嗥了，汤姆警觉地侧耳听着。
Вой прекратился. Том навострил уши.
“嘘！那是什么声音？”他小声说。
— Тс! Что это? — шепнул он.
“像——像是猪发出的声音。不，汤姆，是人的打呼声。”
— Вроде как бы хрюкает свинья… Нет, Том, это кто-то храпит…
“对，是打呼声！哈克，你听在什么地方？”
— Верно! Где же он храпит, Гек?
“我断定在那头。不过，至少听起来呼声是从那头传过来的。我老爸过去有时和猪一起睡在那头，要是他打起呼来，那可不得了，简直是如雷灌耳。再说，我估计他不会再回到这个镇上了。”
— По-моему, в том конце. Храп как будто идет оттуда. Там ночевал иногда отец вместе со свиньями, но это не он. Он, бывало, так захрапит, что держись — с ног сшибет! К тому же, я думаю, ему уже не вернуться в наш город.
两个孩子再次想去碰碰运气，看能否逃走。
Жажда приключений снова ожила в мальчиках.
“哈奇，要是我打头阵，你敢跟我一块去看看吗？”
— Гек, ты пойдешь поглядеть, если я пойду впереди?
“我不太想去。汤姆，万一那是印第安·乔呢！”
— Неохота мне, Том. А вдруг там Индеец Джо?
汤姆刚一动摇，可还是抵挡不住强烈的诱惑。两人决定试试看，他们达成默契：只要呼声一停，他俩就溜之大吉。于是，他俩一前一后，踮着脚尖，偷偷走过去。在离那人不到五步远的地方，汤姆啪地一声，踩断了一根树枝。那人哼哼着稍微动了一下身子，脸暴露在月光下，原来是莫夫·波特。刚才，莫夫·波特动弹时，两个孩子的心一下子提到了嗓子眼，以为这下是跑不成了，但现在恐惧过去了。他俩踮着脚，溜到了破烂的挡风木板墙外边，没走多远就道了别分了手。夜空中又传来了那又长又凄凉的狗叫声。他们转身看见那条陌生的狗在离躺着的莫夫·波特不到几英尺的地方，脸冲着他，正仰天长嗥。
Том оробел. Но искушение было слишком сильно, и мальчики решили пойти посмотреть, уговорившись тотчас же повернуть и дать тягу, если только храп прекратится. На цыпочках, один за другим, они стали подкрадываться к спящему. Не доходя нескольких шагов, Том наступил на какую-то палку; она сломалась и громко хрустнула. Спящий застонал, повернулся, и его лицо попало в полосу лунного света. Это был Мефф Поттер. У мальчиков кровь застыла в жилах, и они ужасно оробели, когда спящий пошевелился; но теперь все их страхи рассеялись. Они тихонько прошмыгнули сквозь пролом, прошли вместе несколько шагов и уже были готовы разойтись, как вдруг в ночной тишине снова раздался зловещий протяжный вой. Они оглянулись и увидели незнакомую собаку, стоявшую в двух шагах от того места, где лежал Поттер; ее морда была обращена к нему, а нос был поднят к небу.
“哦，我的妈呀，那狗嗥的原来是他呀！” 两个孩子不约而同地惊呼道。
— Так это она на него, — в один голос воскликнули мальчики.
“喂，我说汤姆，听他们讲，大约两个星期前，有只野狗半夜围着约翰尼·米勒家叫；同一天晚上，还飞来一只夜鹰落在栏杆上叫个不停，不过并没有谁死啊。”
— А знаешь, Том? Говорят, около дома Джонни Миллера выла бродячая собака как раз в полночь, уже недели две тому назад, — и козодой[23] влетел к нему в комнату, сел на перила лестницы и запел в тот же вечер, а до сих пор никто у них в доме не умер.
“嗯，这我知道，人是没有死，但是格霍丝·米勒不正是在紧接着的星期六那天摔倒在厨房的火里，被烧得很惨吗？”
— Да, я знаю. Ну, так что ж из того? Ведь Греси Миллер в ту же субботу упала в камин и страшно обожглась.
“这没错，可她毕竟还活着，并且正在康复呐。”
— Да, но она не умерла. И не только не умерла, а, наоборот, поправляется.
“那我就没什么好说的喽，你等着瞧吧！和莫夫·波特一样，她就要完了，这是那些黑鬼说的。哈克，他们对这类事情可灵着呢。”
— Ладно, погоди, увидишь, что будет. Ее дело пропащее, все равно как и Меффа Поттера. Так говорят негры, а уж они эти дела понимают.
分手的时候，他们还在想这个问题。等汤姆从窗户爬进卧室时，天已经快亮了。他轻手轻脚脱去衣服，睡下的时候，庆幸自己出去没被人发觉。但他却没发现轻轻打着呼声的希德没睡着，而且醒了已有一个小时。
И мальчики расстались в раздумье. Когда Том влезал в окно своей спальни, ночь подходила к концу. Раздеваясь, он принял все меры, чтобы не шуметь, и, засыпая, поздравил себя с тем, что никто не узнал о его смелых проделках. Ему и в голову не приходило, что тихо храпевший Сид на самом деле не спал, я не спал уже около часа.
汤姆醒来后发现希德已穿戴完毕走了。天已大亮，寝室里又没有人，一看便知时候不早了。汤姆感到很吃惊——为什么今天没人叫他呢？要是往日的话，他们非盯着他起来不可。想到这，他觉得情况有点不妙。不到五分钟，他就穿好衣服到了楼下，感到浑身不对劲，懒洋洋的。全家人已吃完了早饭，但仍然坐在餐桌旁，没人怪他迟到，也没人瞅他。大家默不作声，显得十分严肃，这让他的心凉了半截。他坐下来，装着愉快的样子，可是谈何容易。大伙既不笑，也不吱声。于是他也只好一声不吭，心情沉重到了极点。
Когда Том открыл глаза, Сид успел уже одеться и уйти. Час был поздний: и воздух, и солнечный свет ясно говорили об этом. Том был поражен. Почему его не разбудили, почему не растормошили, как всегда? Эта мысль наполнила его дурными предчувствиями. В пять минут он оделся и сошел вниз, хотя его клонило ко сну и он чувствовал во всем теле усталость. Семья еще сидела за столом, но завтрак уже кончился. Никто не сказал Тому ни одного слова упрека, но все глаза были отвращены от него, и в комнате стояла такая торжественная тишина, что сердце преступника пронзил леденящий холод. Он сел и старался казаться веселым. Напрасный труд — никакого отклика! Никто даже не улыбнулся, и он тоже погрузился в молчание, и сердце его сжала тоска.
早饭过后，汤姆被姨妈叫到一边，他面带喜色满以为希望就要实现：挨鞭笞。可是姨妈没有打他，而是站在他旁边痛哭起来。她边哭边责怪汤姆怎么能这样让她这把年纪的人伤心呢？然后她说了通气话，既然汤姆不再听她的，那就让他继续这样混下去，自暴自弃直至要了她这条老命为止。这一席话比一千下鞭打更管用，汤姆的心比肉体更加痛楚不安。他大哭起来，一边央求姨妈原谅他，一边一遍又一遍地保证悔过自新。这样姨妈最后饶了他，可他觉得她并没有完全饶恕他，因此心中还是半信半疑。
После завтрака тетка отвела его в сторону, и Том почти повеселел, так как его осенила надежда, что дело ограничится розгами; но вышло не так. Тетя Полли стала плакать и жаловаться. Она спросила, как у него хватило духу разбить ее старое сердце, и в конце концов сказала ему, что теперь он может делать все, что угодно: губить себя, покрывать позором ее седины, свести ее в могилу, — все равно исправлять его бесполезно; она уж и пытаться не станет. Это было хуже, чем тысяча розог, и сердце у Тома заныло еще больше, чем тело. Он тоже плакал, просил прощения, снова и снова обещал исправиться и наконец был отпущен, но чувствовал, что простили его не совсем и что прежнего доверия к нему нет.
他离去时很伤心，结果都想不起来要报复希德这件事，可是希德却多此一举：快速从后门溜掉了。汤姆满脸愁容，闷闷不乐地来到学校。他和乔·哈帕一起，因为头一天逃学的事情被鞭笞了一顿。在挨鞭笞时，他一副忧心仲仲的样子，根本不把鞭笞这类小事情放在眼里。之后，他走到位子上坐下来，两手托腮放在桌子上，一副痛苦的样子，目不转睛地盯着墙直发愣。他的肘部压在什么硬东西上，过了好一段时间，他才难过地慢慢移动了下肘部，叹息着拿起那样东西。东西包在纸里，他打开纸包，接着重重地长叹一声，原来纸包里包着他的那个铜把手！
Он ушел прочь и был так несчастен, что даже не испытывал желания отомстить Саду, и тот совершенно напрасно поспешил улизнуть от него через заднюю калитку. Том приплелся в школу печальный и мрачный и вместе с Джо Гарпером подставил спину под розги за то, что вчера не явился в школу. Во время экзекуции у него был вид человека, душа которого удручена более тягостным горем и совершенно не чувствительна к таким пустякам. Вернувшись на свое место, он облокотился на парту и, подпирая подбородок руками, уставился в стену каменным взглядом, выражавшим страдание, дошедшее до последних пределов. Под локтем он почувствовал какой-то твердый предмет. Том долго не глядел на него. Наконец уныло переменил положение и со вздохом взял этот предмет. Он был завернут в бумагу. Том развернул ее. Глубокий, протяжный, огромный вздох вырвался у него из груди — и сердце его разбилось. То была его медная шишечка от каминной решетки!
这一下犹如雪上加霜，汤姆彻底地崩溃了。
Последняя соломинка сломала спину верблюда.