Alice nel Paese delle meraviglie

   La Falsa-testuggine cacciò un gran sospiro e si passò il rovescio d’una natatoia sugli occhi. Guardò Alice, e cercò di parlare, ma per qualche istante ne fu impedita dai singhiozzi.

— Come se avesse un osso in gola, — disse il Grifone, e si mise a scuoterla e a batterle la schiena. Finalmente la Falsa-testuggine ricuperò la voce e con le lagrime che le solcavano le gote, riprese:

   Черепаха Квази глубоко вздохнул и вытер глаза. Он взглянул на Алису -- видно, хотел что-то сказать, но его душили рыдания. -- Ну, прямо словно кость у него в горле застряла, -- сказал Грифон, подождав немного. И принялся трясти Квази и бить его по спине. Наконец, Черепаха Квази обрел голос и, обливаясь слезами, заговорил:

   — Forse tu non sei vissuta a lungo sott’acqua... ( — Certo che no, — disse Alice) — e forse non sei mai stata presentata a un gambero... (Alice stava per dire: — Una volta assaggiai... — ma troncò la frase e disse: — No mai): — così tu non puoi farti un’idea della bellezza d’un ballo di gamberi?

   -- Ты, верно, не живала подолгу на дне морском... -- Не жила, -- сказала Алиса. -- И, должно быть, никогда не видала живого омара... -- Зато я его пробова... -- начала Алиса, но спохватилась и покачала головой. -- Нет, не видала. -- Значит, ты не имеешь понятия, как принято танцевать морскую кадриль с омарами.

   — No, davvero, — rispose Alice. — Ma che è mai un ballo di gamberi?

   -- Нет, не имею, -- вздохнула Алиса. -- А что это за танец?

   — Ecco, — disse il Grifone, — prima di tutto si forma una linea lungo la spiaggia...

   -- Прежде всего, -- начал Грифон, -- все выстраиваются в ряд на морском берегу...

   — Due! — gridò la Falsa-testuggine. — Foche, testuggini di mare, salmoni e simili: poi quando si son tolti dalla spiaggia i polipi...

   -- В два ряда! -- закричал Черепаха Квази. -- Тюлени, лососи, морские черепахи и все остальные. И как только очистишь берег от медуз...

   — E generalmente così facendo si perde del tempo, — interruppe il Grifone.

   -- А это не так-то просто, -- вставил Грифон.

   — ...si fa un avant-deux.

   -- Делаешь сначала два шага вперед...--продолжал Черепаха Квази.

   — Ciascuno con un gambero per cavaliere, — gridò il Grifone.

   -- Взяв за ручку омара! --закричал Грифон.

   — Eh già! — disse la Falsa-testuggine: — si fa un avant-deux, e poi un balancé...

   -- Конечно, -- подтвердил Черепаха Квази, -- Делаешь два прохода вперед, кидаешься на партнеров...

   — Si scambiano i gamberi e si ritorna en place, — continuò il Grifone.

   -- Меняешь омаров -- и возвращаешься назад тем же порядком,--закончил Грифон.

   — E poi capisci? — continuò la Falsa-testuggine, — si scaraventano i... 250PX

   -- А потом, -- продолжал Черепаха Квази, -- швыряешь...

   — I gamberi! — urlo il Grifone, saltando come un matto.

   -- Омаров! --крикнул Грифон, подпрыгивая в воздух.

   ...nel mare, più lontano che si può...

   -- Подальше в море...

   — Quindi si nuota dietro di loro! — strillò il Grifone.

   -- Плывешь за ними! -- радостно завопил Грифон.

   — Si fa capitombolo in mare! — gridò la Falsa-testuggine, saltellando pazzamente qua e la.

   -- Кувыркаешься разок в море! --воскликнул Черепаха Квази и прошелся колесом по песку.

   — Si scambiano di nuovo i gamberi! — Vociò il Grifone.

   -- Снова меняешь омаров! -- вопил во весь голос Грифон.

   — Si ritorna di nuovo a terra, e... e questa è la prima figura, — disse la Falsa-testuggine, abbassando di nuovo la voce. E le due bestie che poco prima saltavano come matte, si accosciarono malinconicamente e guardarono Alice.

   -- И возвращаешься на берег! Вот и вся первая фигура,--сказал Квази внезапно упавшим голосом. И два друга, только что, как безумные, прыгавшие по песку, загрустили, сели и с тоской взглянули на Алису.

   -- Это, должно быть, очень красивый танец,--робко заметила Алиса.

   — Vuoi vederne un saggio? — domandò la Falsa-testuggine.

   -- Хочешь посмотреть?--спросил Черепаха Квази.

   — Mi piacerebbe molto, — disse Alice.

   -- Очень,--сказала Алиса.

   — Coraggio, proviamo la prima figura! disse la Falsa-testuggine al Grifone. — Possiamo farla senza gamberi. Chi canta?

   -- Вставай, -- приказал Грифону Квази. -- Покажем ей первую фигуру. Ничего, что тут нет омаров... Мы и без них обойдемся. Кто будет петь?

   — Canta tu, — disse il Grifone. — Io ho dimenticate le parole.

   -- Пой ты, -- сказал Грифон. -- Я не помню слов.

   E cominciarono a ballare solennemente intorno ad Alice, pestandole i piedi di quando in quando, e agitando le zampe anteriori per battere il tempo. La Falsa-testuggine cantava adagio adagio malinconicamente:

   И они важно заплясали вокруг Алисы, размахивая в такт головами и не замечая, что то и дело наступают ей на ноги. Черепаха Квази затянул грустную песню.

Alla chiocciola il nasello:
   "Su, dicea, cammina presto;
 mi vien dietro un cavalluccio
   — che uno stinco m’ha già pesto:
 vedi quante mai testuggini
   — qui s’accalcan per ballare!"

    Говорит треска улитке: ``Побыстрей, дружок, иди!
     Мне на хвост дельфин наступит -- он плетется позади.
     Видишь, крабы, черепахи мчатся к морю мимо нас.
     Нынче бал у нас на взморье, ты пойдешь ли с нами в пляс?
     Хочешь, можешь, можешь, хочешь ты пуститься с нами в пляс?

    Ты не знаешь, как приятно, как занятно быть треской,
     Если нас забросят в море и умчит нас вал морской!''
     ``Ох! -- улитка пропищала. -- Далеко забросят нас!

Presto vuoi, non vuoi danzare?
 Presto vuoi, non vuoi danzare?

    Не хочу я, не могу я, не хочу я с вами в пляс.
     Не могу я, не хочу я, не могу пуститься в пляс!''

"Tu non sai quant’è squisita
   — come è dolce questa danza
 quando in mar ci scaraventano
   — senza un’ombra di esitanza!"
 Ma la chiocciola rispose:
   — "Grazie, caro, è assai lontano,
 e arrivar colà non posso
   — camminando così piano."

    ``Ах, что такое далеко? -- ответила треска. ---
     Где далеко от Англии, там Франция близка.
     За много миль от берегов есть берега опять.
     Не робей, моя улитка, и пойдем со мной плясать.

Non potea, volea danzare!
 Non potea, volea danzare!

    Хочешь, можешь, можешь, хочешь ты со мной пойти плясать?
     Можешь, хочешь, хочешь, можешь ты пойти со мной плясать?''

"Ma che importa s’è lontano"
   — all’amica fe’ il nasello
 "dèi saper che all’altra sponda
   — c’è un paese assai più bello!
 Più lontan della Sardegna
   — più vicino alla Toscana.
 Non temer, vi balleremo
   — tutti insieme la furlana."

Presto vuoi, non vuoi danzare?
 Presto vuoi, non vuoi danzare?

   — Grazie, è un bel ballo, — disse Alice, lieta che fosse finito; — e poi quel canto curioso del nasello mi piace tanto!

   -- Большое спасибо,--сказала Алиса, радуясь, что танец, наконец, кончился. -- Очень интересно было посмотреть. А песня про треску мне очень понравилась! Такая забавная...

   — A proposito di naselli, — disse la Falsa-testuggine, — ne hai veduti, naturalmente?

   -- Кстати, о треске, -- начал Черепаха Квази. -- Ты, конечно, ее видала?

   — Sì, — disse Alice, — li ho veduti spesso a tavo... — E si mangiò il resto.

   -- Да,--сказала Алиса.--Она иногда бывала у нас на обед. Она испуганно замолчала, но Черепаха Квази не смутился.

   — Non so dove sia Tavo, — disse la Falsa-testuggine — ma se li hai veduti spesso, sai che cosa sono.

   -- Не знаю, что ты хочешь этим сказать, -- заметил Черепаха Квази,--но раз вы так часто встречались, ты, конечно, знаешь, как она выглядит...

   — Altro! — rispose Alice meditabonda, — hanno la coda in bocca e sono mollicati.

   -- Да, кажется, знаю, -- сказала задумчиво Алиса. -- Хвост во рту, и вся в сухарях.

   — Ma che molliche! — soggiunse la Falsa-testuggine, — le molliche sarebbero spazzate dal mare. Però hanno la coda in bocca; e la ragione è questa...

E a questo la Falsa-testuggine sbadigliò e chiuse gli occhi. — Digliela tu la ragione, — disse al Grifone.

   -- Насчет сухарей ты ошибаешься, -- возразил Черепаха Квази. -- Сухари все равно смылись бы в море... Ну а хвост у нее, правда, во рту. Дело в том, что... Тут Черепаха Квази широко зевнул и закрыл глаза. -- Объясни ей про хвост, -- сказал он Грифону.

   — La ragione è la seguente, — disse il Grifone. — Essi vollero andare al ballo; e poi furono buttati in mare; e poi fecero il capitombolo molto al di là, poi tennero stretta la coda fra i denti; e poi non poterono distaccarsela più; e questo è tutto.

   -- Дело в том,--сказал Грифон,--что она очень любит танцевать с омарами. Вот они и швыряют ее в море. Вот она и летит далеко-далеко. Вот хвост у нее и застревает во рту -- да так крепко, что не вытащишь. Все.

   — Grazie, — disse Alice, — molto interessante. Non ne seppi mai tanto dei naselli.

   -- Спасибо, -- сказала Алиса. -- Это очень интересно. Я ничего этого о треске не знала.

   -- Если хочешь, -- сказал Грифон, -- я тебе много еще могу про треску рассказать! Знаешь, почему ее называют треской?

   -- Я никогда об этом не думала, -- ответила Алиса. -- Почему?

   -- Треску много, -- сказал значительно Грифон.

   Алиса растерялась. -- Много треску? -- переспросила она с недоумением.

   -- Ну да, -- подтвердил Грифон. -- Рыба она так себе, толку от нес мало, а треску много.

   Алиса молчала и только смотрела на Грифона широко раскрытыми глазами.

   -- Очень любит поговорить, -- продолжал Грифон. -- Как начнет трещать, хоть вон беги. И друзей себе таких же подобрала. Ходит к ней один старичок Судачок. С утра до ночи судачит! А еще Щука забегает -- так она всех щучит. Бывает и Сом -- этот во всем сомневается... А как соберутся все вместе, такой подымут шум, что голова кругом идет... Белугу знаешь?

   Алиса кивнула.

   -- Так это они ее довели. Никак, бедная, прийти в себя не может. Все ревет и ревет...

   -- Поэтому и говорят: ``Ревет, как белуга''? -- робко спросила Алиса.

   -- Ну да, -- сказал Грифон. -- Поэтому.

   Тут Черепаха Квази открыл глаза.

   — Presto facci un racconto delle tue avventure, — disse il Grifone.

   -- Ну, хватит об этом, -- проговорил он. -- Расскажи теперь ты про свои приключения.

   — Ne potrei raccontare cominciando da stamattina, — disse timidamente Alice; — ma è inutile raccontarvi quelle di ieri, perchè... ieri io ero un altra.

   -- Я с удовольствием расскажу все, что случилось со мной сегодня с утра,---сказала неуверенно Алиса.--А про вчера и рассказывать не буду, потому что тогда я была совсем другая.

   — Come un’altra? Spiegaci, — disse la Falsa-testuggine.

   -- Объяснись, -- сказал Черепаха Квази.

   — No, no! prima le avventure, — esclamò il Grifone impaziente; — le spiegazioni occupano tanto tempo.

   -- Нет, сначала приключения, -- нетерпеливо перебил его Грифон. -- Объяснять очень долго.

   Così Alice cominciò a raccontare i suoi casi, dal momento dell’incontro col Coniglio bianco; ma tosto si cominciò a sentire un po’ a disagio, chè le due bestie le si stringevano da un lato e l’altro, spalancando gli occhi e le bocche; ma la bambina poco dopo riprese coraggio. I suoi uditori si mantennero tranquilli sino a che ella giunse alla ripetizione del "Sei vecchio, caro babbo", da lei fatta al Bruco. Siccome le parole le venivano diverse dal vero originale, la Falsa-testuggine cacciò un gran sospiro, e disse: — È molto curioso!

   И Алиса начала рассказывать все, что с нею случилось с той минуты, как она увидела Белого Кролика. Сначала ей было немножко не по себе: Грифон и Черепаха Квази придвинулись к ней так близко и так широко раскрыли глаза и рты; но потом она осмелела. Грифон и Черепаха Квази молчали, пока она не дошла до встречи с Синей Гусеницей и попытки прочитать ей ``Папу Вильяма''. Тут Черепаха Квази глубоко вздохнул и сказал: -- Очень странно!

   — È più curioso che mai! — esclamò il Grifone.

   -- Страннее некуда! -- подхватил Грифон.

   — È scaturito assolutamente diverso! — soggiunse la Falsa-testuggine, meditabonda. — Vorrei che ella ci recitasse qualche cosa ora. Dille di cominciare.

E guardò il Grifone, pensando ch’egli avesse qualche specie d’autorità su Alice.

   -- Все слова не те, -- задумчиво произнес Черепаха Квази. --Хорошо бы она нам что-нибудь прочитала. Вели ей начать. И он посмотрел на Грифона, словно тот имел над Алисой власть.

   — Levati in piedi, — disse il Grifone, — e ripetici la canzone: "Trenta quaranta..."

   -- Встань и читай ``Это голос лентяя'',--приказал Алисе Грифон.

   — Oh come queste bestie danno degli ordini, e fanno recitar le lezioni! — pensò Alice; — sarebbe meglio andare a scuola subito!

A ogni modo, si levò, e cominciò a ripetere la canzone; ma la sua testolina era così piena di gamberi e di balli, che non sapeva che si dicesse, e i versi le venivano male:

   -- Как все здесь любят распоряжаться,--подумала Алиса.--Только и делают, что заставляют читать. Можно подумать, что я в школе. Все же она послушно встала и начала читать. Но мысли ее были так заняты омарами и морскою кадрилью, что она и сама не знала, что говорит. Слова получались действительно очень странные.

"Son trenta e son quaranta," — il gambero già canta,
 "M’ha troppo abbrustolito — mi voglio inzuccherare,
 In faccia a questo specchio — mi voglio spazzolare,
 E voglio rivoltare — e piedi e naso in su!"

    Это голос Омара. Вы слышите крик?
     -- Вы меня разварили! Ах, где мой парик?
     И попрапивши носом жилетку и бант,
     Он идет на носочках, как лондонский франт.
 

Если отмель пустынна и тихо кругом,
     Он кричит, что акулы ему нипочем,
     Но лишь только вдали заприметит акул,
     Он забьется в песок и кричит караул!

   — Ma questo è tutto diverso da quello che recitavo da bambino, — disse il Grifone.

   -- Совсем непохоже на то, что читал я ребенком в школе, -- заметил Грифон.

   — È la prima volta che lo sento, — osservò la Falsa-testuggine; — ed è una vera sciocchezza!

   -- Я никогда этих стихов не слышал, -- сказал Квази. -- Но, по правде говоря, -- это ужасный вздор!

   Alice non rispose: se ne stava con la faccia tra le mani, sperando che le cose tornassero finalmente al loro corso naturale.

   Алиса ничего не сказала; она села на песок и закрыла лицо руками; ей уж и не верилось, что все еще может снова стать, как прежде.

   — Vorrei che me lo spiegassi, — disse la Falsa-testuggine.

   -- Она ничего объяснить не может, -- торопливо сказал Грифон.

   — Non sa spiegarlo, — disse il Grifone; — comincia la seconda strofa.

   И, повернувшись к Алисе, прибавил: -- Читай дальше.

   — A proposito di piedi, — continuò la Falsa-testuggine, — come poteva rivoltarli, e col naso, per giunta?

   -- А почему он идет на носочках? -- спросил Квази. -- Объясни мне хоть это.

   — È la prima posizione nel ballo, — disse Alice; ma era tanto confusa che non vedeva l’ora di mutar discorso.

   -- Это такая позиция в танцах, -- сказала Алиса. Но она и сама ничего не понимала; ей не хотелось больше об этом говорить.

   — Continua la seconda strofa, — replicò il Grifone con impazienza; — comincia: "Bianca la sera."

   -- Читай же дальше, -- торопил ее Грифон. -- ``Шел я садом однажды...''

   Alice non osò disubbidire, benchè sicura che l’avrebbe recitata tutt’al rovescio, e continuò tremante:

   Алиса не посмела ослушаться, хотя и была уверена, что все опять получится не так, и дрожащим голосом продолжала:

"Al nereggiar dell’alba — nel lor giardino, in fretta,
 tagliavano un pasticcio — l’ostrica e la civetta."

    Шел я садом однажды и вдруг увидал,
     Как делили коврижку Сова и Шакал.
     И коврижку Шакал проглотил целиком,
     А Сове только блюдечко дал с ободком.
     А потом предложил ей; ``Закончим дележ --
     Ты возьми себе ложку, я -- вилку и нож''.
     И, наевшись, улегся Шакал на траву,
     Но сперва на десерт проглотил он...

   — Perchè recitarci tutta questa robaccia? interruppe la Falsa-testuggine; — se non ce la spieghi? Fai tanta confusione!

   -- Зачем читать всю эту ерунду,--прервал ее Квази,--если ты все равно не можешь ничего объяснить? Такой тарабарщины я в своей жизни еще не слыхал!

   — Sì, sarebbe meglio smettere, — disse il Grifone. E Alice fu più che lieta di terminare.

   -- Да, пожалуй, хватит, -- сказал Грифон к великой радости Алисы.

   — Vogliamo provare un’altra figura del ballo dei gamberi? — continuò il Grifone. — O preferiresti invece che la Falsa-testuggine cantasse lei?

   -- Хочешь, мы еще станцуем?--продолжал Грифон.--Или пусть лучше Квази споет тебе песню?

   — Oh, sì, se la Falsa-testuggine vorrà cantare! — rispose Alice; ma con tanta premura, che il Grifone offeso gridò: — Ah tutti i gusti sono gusti. Amica, cantaci la canzone della "Zuppa di testuggine."

   -- Пожалуйста, песню, если можно, -- отвечала Алиса с таким жаром, что Грифон только пожал плечами.

-- О вкусах не спорят, -- заметил он обиженно. -- Спой ей ``Еду вечернюю'', старина.

   La Falsa-testuggine sospirò profondamente, e con voce soffocata dai singhiozzi cantò così:

   Черепаха Квази глубоко вздохнул и, всхлипывая, запел:

Bella zuppa così verde
 in attesa dentro il tondo
 chi ti vede e non si perde
 nel piacere più profondo?
 Zuppa cara, bella zuppa,
 zuppa cara, bella zuppa,
 bella zuppa, bella zuppa,
 zuppa cara,
 bella bella bella zuppa!

    Еда вечерняя, любимый Суп морской!
     Когда сияешь ты, зеленый и густой, --
     Кто не вдохнет, кто не поймет тебя тогда,
     Еда вечерняя, блаженная Еда!
     Еда вечерняя, блаженная Еда!
     Блаже-э-нная Е-да-а!
     Блаже-э-нная Е-да-а!
     Еда вече-е-рняя,
     Блаженная, блаженная Еда!

Bella zuppa, chi è il meschino
 che vuol pesce, caccia od altro?
 Sol di zuppa un cucchiaino
 preferir usa chi è scaltro.
 Solo un cucchiain di zuppa,
 cara zuppa, bella zuppa,
 cara zuppa, bella zuppa,
 zuppa cara,
 bella bella bella zuppa!

    Еда вечерняя! Кто, сердцу вопреки,
     Попросит семги и потребует трески?
     Мы все забудем для тебя, почти зада-
     ром данная блаженная Еда!
     Задаром данная блаженная Еда!
     Блаже-э-нная Е-да-а!
     Блаже-з-нная Е-да-а!
     Еда вече-е-рняя,
     Блаженная, блажен-ная Еда!

   — Ancora il coro! — gridò il Grifone.

E la Falsa-testuggine si preparava a ripeterlo, quando si udì una voce in distanza:

— Si comincia il processo!

   -- Повтори припев! -- сказал Грифон. Черепаха Квази открыл было рот, но в эту минуту вдалеке послышалось: -- Суд идет!

   — Vieni, vieni! — gridò il Grifone, prendendo Alice per mano, e fuggiva con lei senza aspettare la fine.

   -- Бежим! -- сказал Грифон, схватив Алису за руку, и потащил за собой, так и не дослушав песню до конца.

   — Che processo? — domandò Alice; ma il Grifone le rispose: — Vieni! — e fuggiva più veloce, mentre il vento portava più flebili le melanconiche parole:

   -- А кого судят? -- спросила, задыхаясь, Алиса. Но Грифон только повторял: -- Бежим! Бежим! И прибавлял шагу. А ветерок с моря доносил грустный напев:

Zuppa cara,
 bella bella bella zuppa!

    Еда вече-е-рняя, Блаженная, блаженная Еда!

Он звучал все тише и тише и, наконец, совсем смолк.